Станіслав Зозуля: Йозеф Шумпетер та теорія “творчого руйнування”

Капіталістичний розвиток – безперервна заміна старих способів ведення бізнесу новими

(мовою оригіналу)

В этот день, 8 февраля 1883 года, родился один из выдающихся экономистов XX-го века Йозеф Шумпетер, который одно время (с 1909 по 1911 год) преподавал в Университете в Черновцах, которые тогда входили в состав Австро-Венгрии. Это было продуктивное время для Шумпетера, поскольку в 1911 году вышла одна из самых важных его книг: «Теория экономического развития». Несмотря на более поздние различия во взглядах, Мизес назвал эту книгу Шумпетера одной из четырех немецкоязычных книг, которые внесли наибольший вклад в экономическую науку (за исключением его собственных работ). Томас Хамфри дает такой обзор жизни и научной деятельности Шумпетера: https://bit.ly/2DYzYbI

Шумпетер более всего известен своими новыми идеями в описании работы капитализма, инноваций, предпринимательства и экономического роста. Он придумал фразу «созидательное разрушение», чтобы описать капиталистический рост, как непрерывное замещение старых способов ведения бизнеса новыми. Зачастую его не относят к либертарианцам. Тем не менее, он делал акцент на свободных рынках, человеческой свободе, индивидуальной инициативе и стремлениях добиться успеха, как основной движущей силой экономического роста. Он верил в капитализм, как лучшую, возможно, единственную систему способную постоянно повышать уровень жизни для всех (особенно бедных). Он обращал внимание на предпринимателя-одиночку, который, несмотря на все проблемы, создает новые продукты, рынки, технологии и организации, которые двигают экономику вперед. Он противился государственному регулированию экономической и деловой деятельности. Он публично защищал демократию и ненавидел войну.

Шумпетер родился в небольшом городе Тршешть, что находится в историческом регионе Моравия, и достиг многого за короткий срок. К 31 годам он уже получил докторскую степень в Венском университете, был профессором в Университетах Черновцов и Граца, накопил значительные средства в качестве юриста и финансового советника египетской принцессы в Каире, опубликовал три книги и многочисленные статьи, и получил почетную докторскую степень в Колумбийском университете. После того, как Шумпетер занял должность министра в австрийском социалистическом правительстве после Первой мировой войны и стал президентом частного банка в Вене, который рухнул в 1924 году оставив Шумпетера банкротом, он вернулся в академический круг, и стал ректором в Боннском университете (1925-1932), а затем переехал в Гарвард в 1932 году, где преподавал всю оставшуюся жизнь.

Шумпетер всю жизнь продвигал одну большую идею: капитализм означает рост, а рост требует инноваций. В его книге «Теория экономического развития» впервые говорится о том, что капитализм — это система, которая обеспечивает более быстрый рост и более высокий уровень жизни, чем любая другая система, хотя и в саморазрушительный, двигающийся толчками, порождающий тревоги способ. Как вечный двигатель капитализм создает свой собственный внутренний импульс без необходимости внешней силы. Даже технологические изменения, которые, как некоторые полагают, привносятся в систему извне, рассматриваются Шумпетером, как чисто внутреннее свойство, результат экономически мотивированной человеческой изобретательности.

Почему происходит явление цикличности экономики? Шумпетер утверждал, что цикл начинается со множества предлагаемых инноваций, которые направлены на то, чтобы изменить привычки, обычаи и традиции, которые препятствуют их реализации. Когда первый успешный предприниматель преодолевает упорное сопротивление противодействующих ему интересов и облегчает путь для всех остальных предпринимателей, последующая волна инноваций повышает совокупные инвестиционные расходы. Дополнительные затраты превышают издержки и повышают рентабельность, тем самым вызывая этап подъема, или цикл процветания. Высокая прибыль привлекает в инновационные отрасли множество подражателей и потенциальных конкурентов. В результате излишка ресурсов относительно спроса на них, цены падают до или ниже издержек, тем самым устраняя норму прибыли, и начинается фаза рецессии, или спада. Рецессия продолжается уничтожая неэффективные фирмы (в том числе традиционные, клиенты которых оставляют их в пользу инновационных конкурентов), пока экономика не воспримет инновации и не консолидирует сопутствующую прибыль, тем самым освободив почву для нового взрыва инноваций. Если подъем сопровождался спекулятивными излишествами, незначительными в сравнении с инновациями, спад может превысить новое равновесие пост-инновационного периода. Затем цикл переходит в фазу депрессии, где эксцессы устраняются, а экономика возвращается через фазу восстановления к равновесию. Шумпетер подчеркивал, что последние две фазы и явления, которые их порождают, не обязательны для роста и могут быть предотвращены надлежащим образом разработанной политикой. Это не спекулятивные пузыри, утверждал Шумпетер, а скорее разрывная кластеризация инноваций во времени, плюс их медленное распространение и восприятие в экономике, которая создает реальные циклы процветания и спада.

Согласно модели Шумпетера, прибыль, предприниматели, банковский кредит и инновации необходимы для роста реальных доходов населения. Уничтожьте эти факторы и процесс роста остановится. Например, инновации станут невозможными в отсутствии наличия банковского кредита необходимого для их осуществления. Предприниматели без средств не могут создавать новые продукты и технологии из ничего. Они требуют реальных ресурсов и кредитов, с помощью которых можно заимствовать ресурсы от устаревших фирм и использовать их. Шумпетер отмечал, что инфляция цен, порождаемая свеженапечатанными деньгами, способствует эффективному перераспределению ресурсов. Инфляция снижает реальную покупательную способность потребителей и не инновационных фирм, тем самым уменьшая ценность их ресурсов, которые теперь освобождаются для того, чтобы быть использованными инноваторами. Подчеркивая эти моменты, Шумпетер фактически отказался от так называемой классической дихотомии, согласно которой деньги, созданные с помощью кредита, представляют собой простую вставку, нейтральную завесу, которая вместе с металлическими деньгами определяет номинальный или абсолютный уровень цен, оставляя без изменений реальные экономические переменные. Дело не в этом, — сказал Шумпетер. Для него деньги и кредит являются неотъемлемой частью процесса реального экономического роста и поэтому имеют реальные последствия.

Будучи ведущим защитником капитализма, Шумпетер был серьезным критиком доминирующего кейнсианского подхода в 1930-х, 1940-х и 1950-х годов, полагая, что Кейнс был озабочен стагнацией, а не ростом. Он обвинял Кейнса в оценке капитализма на основании краткосрочной модели, ориентированной на депрессию, тогда как долгосрочная модель ориентирована на рост. Он отмечал пренебрежение Кейнсом инноваций, главной движущей силой капиталистического роста. Он презирал заявление Кейнса о том, что зрелые капиталистические экономики, как правило, имеют постоянную занятость и нуждаются в огромных расходах и государственном дефиците, чтобы подкреплять его. Он нападал на понятие «векового застоя», согласно которому капиталисты сталкиваются с исчезновением инвестиционных возможностей и замедлением темпов роста, тогда как, наоборот, верно противоположное. Он отрицал утверждение о том, что доход должен быть перераспределен от богатых (которые слишком много экономят) в пользу бедных (которые не могут позволить себе сберегать), чтобы увеличить потребление и совокупный спрос. Глупости, считал Шумпетер. Ненасытность человеческих желаний гарантирует, что доход, независимо от того, кто его получает, будет так или иначе расходоваться. Критика Шумпетера, хотя и справедлива, проницательна и правильна, мало повлияла на государственную политику, которую вели по заветам Кейнса.

Тем не менее, Шумпетер, по-видимому, ошибался, когда он предположил, что смешанная экономика в традиционном кейнсианском стиле, или в форме государственно-частного партнерства будет неустойчивой и не сможет продолжаться длительное время. Частный сектор, рассуждал Шумпетер, стал бы зависимым от стимулов правительства и потребует поддержки во все возрастающих количествах. Кроме того, профсоюзы будут требовать все более частого и агрессивного вмешательства для выравнивания доходов. Таким образом, государственный сектор будет расширяться по сравнению с частным и экономика будет тяготеть к социализму.

Шумпетер озвучивал политически противоречивые взгляды в 1930-х годах, когда доминировал «Новый курс» Рузвельта и популистские настроения были на подъеме. Он выступал против реформ президента Рузвельта на том основании, что они мешают развитию предпринимательства и росту. Точно так же он выступал против политики управления спросом со стороны Кейнса, направленной на то, чтобы приручить торговый цикл. По его мнению, поскольку рост по своей природе цикличен, сглаживание цикла происходит за счет устранения роста. Он также выражал другие суждения, которые не находили одобрения — все следствия из его работы по инновациям и созидательного разрушения.

Что касается неравенства в доходах, он писал, что это относительно безвредный побочный результат, а разрыв между богатыми и бедными является предпосылкой для роста в капиталистической экономике. Богатые необходимы, потому что именно они, а не бедные, экономят и инвестируют в инновационные предприятия, которые повышают уровень жизни для всех. Кроме того, высокие доходы обеспечивают вознаграждение для предпринимателей, которые поддерживают рост. Не стоит бояться, что неравномерное распределение обречет кого-то на вечную нищету. Понятие «циркуляции элит» гарантирует, что это не произойдет. Создание новых и банкротства старых предприятий означает, что бизнес будет со временем занят различными группами людей, многие из которых будут из числа бедных. Бедные заменяют богатых, а богатые — бедных в нескончаемой последовательности.

Что касается монополистов и прибыли от монополий, они вообще не беспокоили Шумпетера. Он считал, что монополии, если они не защищены правительством, недолговечны, самостоятельно разрушаются и не требуют антитрастового законодательства. Их высокая прибыль привлекает все больше конкурентов и производителей, которые замещают их продукты, и, тем самым, подрывают монополии. По той же причине он рассматривал антитрастовые законы, направленные на то, чтобы разделить крупные фирмы, как недобросовестное поведение. Мало того, что крупные фирмы часто более эффективны, чем малые, но их отделы исследований и разработок объединяют группы специалистов, которые коллективно функционируют, как инновационные предприниматели. Действительно, само существование таких отделов указывает на то, что крупные фирмы понимают, что они должны постоянно внедрять инновации, чтобы оставаться на плаву.

Политические взгляды Шумпетера были противоречивыми в годы Второй мировой войны. Он не доверял Рузвельту, подозревая, что он пытается установить диктатуру. У него были смешанные чувства касамо государств Оси: Германии и Японии. Он презирал их военные учреждения, лидеров, советников и социальную политику, но он восхищался людьми и культурами этих двух стран и опасался, что США нанесут несопоставимый вред немцам и японцам. Он рассматривал СССР, как главного долговременного врага США и считал, что Америке понадобится Германия и Япония, чтобы они служили буферами против коммунистов. Эти взгляды не нашли симпатий среди друзей и помощников Шумпетера в ультрапатриотической среде начала 1940-х годов.

Некоторые видят сходство между Йозефом Шумпетером и Карлом Маркс. Оба пели хвалебные гимны великим достижениям капитализма и оба предсказывали смерть этой системе. В то время как Маркс предсказывал, что неудачи капитализма и внутренние противоречия станут причиной разрушения капитализма, Шумпетер в своей работе «Капитализм, социализм и демократия» (1942) предсказывал, что успехи капитализма станут его концом. Эти успехи приведут в движение социальные силы — рутинные и обезличенные инновации, уничтожающие образ предпринимателя, как романтического героя, и создающие класс интеллектуалов, враждебных капитализму и подрывающих систему, приводящих к ее кончине. Капитализм уступит место социализму, который примет форму демократического государства всеобщего благосостояния, которое стремится не к росту, а к равноправному распределению. Переход к социализму будет проще, — заметил Шумпетер, — если капитализм уже создал богатство в таком изобилии, что дальнейший рост, который теперь будет невозможным по причине уничтожения предпринимателей, станет уже не нужен.

Шумпетер рассматривал демократию, как политический рынок, на котором политики конкурируют за голоса электората, точно так же, как производители конкурируют за потребителей на рынках товаров и услуг. Но Шумпетер, всегда скептически относившийся к потребительской рациональности, полагал, что рыночная власть больше зависит от лиц, которые стремятся заполучить голоса, чем от самого электората, чья апатия, невежество и отсутствие прогнозирования позволяет политикам устанавливать политическую повестку дня и манипулировать предпочтениями избирателей. Несмотря на это, он считал, что капитализм, при условии, что он функционирует в надлежащих правовых рамках, в значительной степени саморегулируется. Таким образом, это ограничивает власть политиков больше, чем социализм, когда такие ограничения вообще отсутствует. Эти идеи отмечают Шумпетера, как предшественника современной школы общественного выбора.

Триумф глобального капитализма опровергает или, по крайней мере, показывает преждевременные предсказания Шумпетера о смерти капитализма и неизбежном наступлении социализма. Работы Шумпетера сегодня ценны не в качестве предсказаний, но для глубокого и прочного понимания природы капитализма, инноваций, предпринимательства и созидательного разрушения.

Більше новин та актуальних матеріалів у нашому каналі в Telegram